Неточные совпадения
Здесь Костанжогло
плюнул и чуть-чуть не выговорил несколько неприличных и бранных слов
в присутствии супруги. Суровая тень темной ипохондрии омрачила его живое
лицо. Вздоль лба и впоперек его собрались морщины, обличители гневного движенья взволнованной желчи.
Разумихин, сконфуженный окончательно падением столика и разбившимся стаканом, мрачно поглядел на осколки,
плюнул и круто повернул к окну, где и стал спиной к публике, с страшно нахмуренным
лицом, смотря
в окно и ничего не видя.
Подошел рабочий
в рыжем жилете поверх черной суконной рубахи, угловатый, с провалившимися глазами на закопченном
лице, закашлялся, посмотрел, куда
плюнуть, не найдя места, проглотил мокроту и сказал хрипло, негромко...
Он исчез. Парень подошел к столу, взвесил одну бутылку, другую, налил
в стакан вина, выпил, громко крякнул и оглянулся, ища, куда
плюнуть.
Лицо у него опухло, левый глаз почти затек, подбородок и шея вымазаны кровью. Он стал еще кудрявей, — растрепанные волосы его стояли дыбом, и он был еще более оборван, — пиджак вместе с рубахой распорот от подмышки до полы, и, когда парень пил вино, — весь бок его обнажился.
— М-морды, — сказал человек, выхватив фонарь из рук его, осветил Самгина, несколько секунд пристально посмотрел
в лицо его, потом громко отхаркнул,
плюнул под столик и сообщил...
Он сбил окурок щелчком,
плюнул вслед ему и топнул ногой о землю, а лысый, сморщив
лицо, спрятав глаза, взметнул голову и тонко засмеялся
в небо.
— Эта нежность мне не к
лицу. На сплетню я
плюю, а
в городе мимоходом скажу, как мы говорили сейчас, что я сватался и получил отказ, что это огорчило вас, меня и весь дом… так как я давно надеялся… Тот уезжает завтра или послезавтра навсегда (я уж справился) — и все забудется. Я и прежде ничего не боялся, а теперь мне нечем дорожить. Я все равно, что живу, что нет с тех пор, как решено, что Вера Васильевна не будет никогда моей женой…
Вы
плюнули на меня, а я торжествую; если бы вы
в самом деле
плюнули мне
в лицо настоящим плевком, то, право, я, может быть, не рассердился, потому что вы — моя жертва, моя, а не его.
Катерина Николаевна стремительно встала с места, вся покраснела и —
плюнула ему
в лицо. Затем быстро направилась было к двери. Вот тут-то дурак Ламберт и выхватил револьвер. Он слепо, как ограниченный дурак, верил
в эффект документа, то есть — главное — не разглядел, с кем имеет дело, именно потому, как я сказал уже, что считал всех с такими же подлыми чувствами, как и он сам. Он с первого слова раздражил ее грубостью, тогда как она, может быть, и не уклонилась бы войти
в денежную сделку.
Обалдуй бросился ему на шею и начал душить его своими длинными, костлявыми руками; на жирном
лице Николая Иваныча выступила краска, и он словно помолодел; Яков, как сумасшедший, закричал: «Молодец, молодец!» — даже мой сосед, мужик
в изорванной свите, не вытерпел и, ударив кулаком по столу, воскликнул: «А-га! хорошо, черт побери, хорошо!» — и с решительностью
плюнул в сторону.
Это давеча всё у Ганечки было: я приехала к его мамаше с визитом,
в мое будущее семейство, а там его сестра крикнула мне
в глаза: «Неужели эту бесстыжую отсюда не выгонят!» — а Ганечке, брату,
в лицо плюнула.
Если б он знал, например, что его убьют под венцом, или произойдет что-нибудь
в этом роде, чрезвычайно неприличное, смешное и непринятое
в обществе, то он, конечно бы, испугался, но при этом не столько того, что его убьют и ранят до крови, или
плюнут всепублично
в лицо и пр., и пр., а того, что это произойдет с ним
в такой неестественной и непринятой форме.
Несколько мгновений они простояли так друг против друга,
лицом к
лицу. Ганя всё еще держал ее руку
в своей руке. Варя дернула раз, другой, изо всей силы, но не выдержала и вдруг, вне себя,
плюнула брату
в лицо.
Был случай, что Симеон впустил
в залу какого-то пожилого человека, одетого по-мещански. Ничего не было
в нем особенного: строгое, худое
лицо с выдающимися, как желваки, костистыми, злобными скулами, низкий лоб, борода клином, густые брови, один глаз заметно выше другого. Войдя, он поднес ко лбу сложенные для креста пальцы, но, пошарив глазами по углам и не найдя образа, нисколько не смутился, опустил руку,
плюнул и тотчас же с деловым видом подошел к самой толстой во всем заведении девице — Катьке.
Я
плюнул ему
в лицо и изо всей силы ударил его по щеке. Он хотел было броситься на меня, но, увидав, что нас двое, пустился бежать, схватив сначала со стола свою пачку с деньгами. Да, он сделал это; я сам видел. Я бросил ему вдогонку скалкой, которую схватил
в кухне, на столе… Вбежав опять
в комнату, я увидел, что доктор удерживал Наташу, которая билась и рвалась у него из рук, как
в припадке. Долго мы не могли успокоить ее; наконец нам удалось уложить ее
в постель; она была как
в горячечном бреду.
А она хоть и
плюнула ему
в его подлое
лицо, да ведь у ней Володька на руках оставался: умри она, что с ним будет?
Как ни уговаривал Прейн, как ни убеждал, как ни настаивал, как ни ругался — все было напрасно, и набоб с упрямством балованного ребенка стоял на своем. Это был один из тех припадков, какие перешли к Евгению Константиновичу по наследству от его ближайших предков, отличавшихся большой эксцентричностью. Рассерженный и покрасневший Прейн несколько мгновений пристально смотрел на обрюзгшее, апатичное
лицо набоба, уже погрузившегося
в обычное полусонное состояние, и только сердито
плюнул в сторону.
— Подлец, подлец, изверг! — и с этим
в лицо мне
плюнул и ребенка бросил, а уже только эту барыньку увлекает, а она
в отчаянии прежалобно вопит и, насильно влекома, за ним хотя следует, но глаза и руки сюда ко мне и к дите простирает… и вот вижу я и чувствую, как она, точно живая, пополам рвется, половина к нему, половина к дитяти… А
в эту самую минуту от города, вдруг вижу, бегит мой барин, у которого я служу, и уже
в руках пистолет, и он все стреляет из того пистолета да кричит...
Я думал, что Иленька Грап
плюнет мне
в лицо, когда меня встретит, и, сделав это, поступит справедливо; что Оперов радуется моему несчастью и всем про него рассказывает; что Колпиков был совершенно прав, осрамив меня у Яра; что мои глупые речи с княжной Корнаковой не могли иметь других последствий, и т. д., и т. д.
Лакей, заспанный, с распухшим
лицом,
в запятнанном сюртуке,
плевал направо и растирал левою ногой.
Я познакомился с ним однажды утром, идя на ярмарку; он стаскивал у ворот дома с пролетки извозчика бесчувственно пьяную девицу; схватив ее за ноги
в сбившихся чулках, обнажив до пояса, он бесстыдно дергал ее, ухая и смеясь,
плевал на тело ей, а она, съезжая толчками с пролетки, измятая, слепая, с открытым ртом, закинув за голову мягкие и словно вывихнутые руки, стукалась спиною, затылком и синим
лицом о сиденье пролетки, о подножку, наконец упала на мостовую, ударившись головою о камни.
Я тоже посмотрел
в щель:
в такой же тесной конуре, как та,
в которой мы были, на подоконнике окна, плотно закрытого ставнями, горела жестяная лампа, около нее стояла косоглазая, голая татарка, ушивая рубаху. За нею, на двух подушках постели, возвышалось взбухшее
лицо Ардальона, торчала его черная, спутанная борода. Татарка вздрогнула, накинула на себя рубаху, пошла мимо постели и вдруг явилась
в нашей комнате. Осип поглядел на нее и снова
плюнул...
Встал и с тупым и равнодушным видом
плюнул ей
в лицо.
В этой улице его смущал больше всех исправник:
в праздники он с полудня до вечера сидел у окна, курил трубку на длиннейшем чубуке, грозно отхаркивался и
плевал за окно. Борода у него была обрита, от висков к усам росли седые баки, — сливаясь с жёлтыми волосами усов, они делали
лицо исправника похожим на собачье. Матвей снимал картуз и почтительно кланялся.
Она вскрикнула и
плюнула ему
в лицо. Я успел поймать занесенную руку капитана, так как его кулак мелькнул мимо меня.
— — Дядя Ерошка прост был, ничего не жалел. Зато у меня вся Чечня кунаки были. Приедет ко мне какой кунак, водкой пьяного напою, ублажу, с собой спать положу, а к нему поеду, подарок, пешкеш, свезу. Так-то люди делают, а не то что как теперь: только и забавы у ребят, что семя грызут, да шелуху
плюют, — презрительно заключил старик, представляя
в лицах, как грызут семя и
плюют шелуху нынешние казаки.
Один подойдет —
в лицо плюнет, другой подойдет — плюху даст.
Он оттолкнулся от дерева, — фуражка с головы его упала. Наклоняясь, чтоб поднять её, он не мог отвести глаз с памятника меняле и приёмщику краденого. Ему было душно, нехорошо,
лицо налилось кровью, глаза болели от напряжения. С большим усилием он оторвал их от камня, подошёл к самой ограде, схватился руками за прутья и, вздрогнув от ненависти,
плюнул на могилу… Уходя прочь от неё, он так крепко ударял
в землю ногами, точно хотел сделать больно ей!..
Кочкарев. Да что же за беда? Ведь иным
плевали несколько раз, ей-богу. Я знаю тоже одного: прекраснейший собой мужчина, румянец во всю щеку; до тех пор егозил и надоедал своему начальнику о прибавке жалованья, что тот наконец не вынес —
плюнул в самое
лицо, ей-богу! «Вот тебе, говорит, твоя прибавка, отвяжись, сатана!» А жалованья, однако же, все-таки прибавил. Так что ж из того, что
плюнет? Если бы, другое дело, был далеко платок, а то ведь он тут же,
в кармане, — взял да и вытер.
Эти люди, забыв, что я их облагодетельствовал, на каждом шагу после того бранили при мне русских, говорили, что все мы — идиоты, татары, способные составлять только быдло, и наконец, стали с восторгом рассказывать, как они
плюют нашим офицерам
в лицо, душат
в постелях безоружных наших солдат.
— Полюби она кого-нибудь другого, я уверен, что спокойней бы это перенес; но тут при одной мысли, что она любит этого негодяя, у меня вся кровь бросается
в голову; при каждом ее взгляде на этого господина, при каждой их прогулке вдвоем мне представляется, что целый мир
плюет мне за то
в лицо!..
— Ваше высокородие! Довольно вам сказать: как перед истинным, так и перед вами-с! Наплюйте вы мне
в лицо!
В самые, тоись, глаза мне
плюньте, ежели я хоть на волосок сфальшу! Сами посудить извольте: они мне теперича двести рублей посулили, а от вас я четыреста
в надежде получить! Не низкий ли же я против вас человек буду, ежели я этих пархатых
в лучшем виде вашему высокородию не предоставлю! Тоись, так их удивлю! так удивлю! Тоись… и боже ты мой!
Один принимает у себя другого и думает: «С каким бы я наслаждением вышвырнул тебя, курицына сына, за окно, кабы…», а другой сидит и тоже думает: «С каким бы я наслаждением
плюнул тебе, гнусному пыжику,
в лицо, кабы…» Представьте себе, что этого «кабы» не существует — какой обмен мыслей вдруг произошел бы между собеседниками!
И он так нагло захохотал им
в лицо, что я вдруг совершенно ясно понял, какая подлая печать проклятия должна тяготеть на всем этом паскудном роде Хлестаковых, которые готовы вертеться колесом перед всем, что носит название капитала и силы, и
в то же время не прочь
плюнуть в глаза всякому, кто хоть на волос стоит ниже их на общественной лестнице.
Тот,
в свою очередь, обезумел от гнева: с замечательною для семидесятилетнего почти старика силою он выхватил у близстоящего маркера тяжеловесный кий, ударил им Янсутского по голове, сшиб его этим ударом с ног, затем стал пихать его ногами,
плевать ему
в лицо.
Инспектор не успел прийти
в себя от этого сюрприза, как бедная женщина с раскрасневшимся
лицом и бегающими глазами перескакивала от одного к другому и, с каким-то воплем, по очереди всем им
плевала в глаза.
Гость был один, и
лицо его нельзя было рассмотреть
в сенях. Пушистый снег как из рукава сыпался с самого вечера, и запоздалый гость был весь обсыпан этим снегом. Его баранья шапка, волосы, борода, тулуп и валенки представляли одну сплошную белую массу. Это был почтовый кузнец Савелий. Узнав его, когда кузнец вошел
в маслобойню и стряхнулся, Костик
плюнул и сказал...
Девочка вдруг выдохнула и
плюнула мне
в лицо, но я почему-то не испугался за глаза, занятый своей мыслью.
Плюнешь Разуваеву
в лицо — он утрется, своротишь ему скулу — он
в баню сходит и опять ее на старое место вправит.
Это было ужасно мучительно, но я долго терпел и ни на что не решался. Наконец, однако ж, решился и однажды, когда он приблизился, чтоб взять меня под мышки, я совершенно серьезно
плюнул ему
в самую лохань. Только тогда он понял, что я — человек солидный и «независимый». Он скромно вытер платком
лицо, произнес: «Однако!» — и с тех пор ко мне ни ногой.
О, с каким бы счастием я бросила ему теперь,
в его подлое
лицо, эти пятьдесят тысяч и
плюнула бы… и растерла бы плевок!
Но Марфа Андревна собрала силы,
плюнула Жорнову
в самое
лицо и опять назвала его «холопом».
«Боже мой! Да неужели правда то, что я читал
в житиях, что дьявол принимает вид женщины… Да, это голос женщины. И голос нежный, робкий и милый! Тьфу! — он
плюнул. — Нет, мне кажется», — сказал он и отошел к углу, перед которым стоял аналойчик, и опустился на колена тем привычным правильным движением,
в котором,
в движении
в самом, он находил утешение и удовольствие. Он опустился, волосы повисли ему на
лицо, и прижал оголявшийся уже лоб к сырой, холодной полосушке. (
В полу дуло.)
— Где полуночничаешь, щенок? — крикнула на него мать, замахнулась кулаком, но не ударила. Рукава у нее были засучены, обнажая белые толстые руки, и на безбровом плоском
лице выступали капли пота. Когда Сашка проходил мимо нее, он почувствовал знакомый запах водки. Мать почесала
в голове толстым указательным пальцем с коротким и грязным ногтем и, так как браниться было некогда, только
плюнула и крикнула...
Следователь
плюнул и вышел из бани. За ним, повесив голову, вышел Дюковский. Оба молча сели
в шарабан и поехали. Никогда
в другое время дорога не казалась им такою скучной и длинной, как
в этот раз. Оба молчали. Чубиков всю дорогу дрожал от злости, Дюковский прятал свое
лицо в воротник, точно боялся, чтобы темнота и моросивший дождь не прочли стыда на его
лице.
— О, горе, горе мне! — стонал Цирельман, и его протянутые вперед руки тряслись, и длинная белая борода вздрагивала. —
Плюнь в мои седые волосы, брось грязью
в мое старое
лицо!.. Зачем я родил тебя!.. Кто на свете испытал горе, равное моему?..
Когда Корней, приняв хлеб, тоже перекрестился, немой обратился к двери
в избу, провел двумя руками по
лицу и начал делать вид, что
плюет.
А к попу обернулся да только и сделал всего, что
в лицо ему
плюнул.
Осип. А убивать станешь? Нет, коли у тебя есть ум, так ты не артелью убивай, а сам убей!
Плюнь мне
в лицо за то, что я вредный человек!
Плюнула Аксинья Захаровна чуть не прямо
в лицо Патапу Максимычу, отвернулась и смолкла.